Спустя 20 лет

Ему было двадцать пять, или около того, и он считал, что видел в этой жизни всё – его школьные годы совпали с "золотым" советским временем, служба в армии пришлась на окончание периода, который уже через год начали называть застоем, учёба в институте выпала на начало новой эпохи, которую вначале стыдливо называли ускорением, а затем стали называть перестройкой, так что его молодые годы проходили одновременно с самыми интересными событиями в жизни страны, не знавшей подобных перетрясок уже пару десятилетий, а ведь как раз в молодые годы мы и подвержены более всего внешним впечатлениям, когда события вокруг нас играют огромную, более значительную, чем в зрелые годы, роль в нашей повседневной жизни, формируют нас, учат и лечат.


С девушками у него тоже было неплохо – он любил и был любим, и девушки те были очень непохожими друг на друга, и именно это разнообразие он и любил больше всего, и когда один роман заканчивался, уступая место новому увлечению, его друзья всегда поражались, насколько его новый предмет отличался от предыдущего – характером, внешностью, и даже тем, что сегодня назвали бы социальным происхождением.

В то лето журнал, где он работал корреспондентом, отправил его в длительную командировку в Сибирь, где он должен был собирать материал для серии статей о геологах, нефтяниках, газоразведчиках и представителях прочих романтических профессий, месяцами не вылазящих из тайги, хлещущих спирт из котелков, судя по рассказам бывавших у них в гостях корреспондентов, и зашибавших неплохие по тем временам деньги – но об этом писать не рекомендовалось, несмотря на продолжавшуюся в стране перестройку. Просто читатели не очень любят, когда романтический герой кормит комаров за деньги, а не из бескорыстной любви к скитаниям, палаткам, брезентовым рукавицам, разводным ключам невероятных размеров и песням про солнышко лесное по вечерам у костра.

Ей было семнадцать, или около того, и она была студенткой, вчерашней школьницей, и её отец был научным руководителем ежегодной институтской экспедиции, база которой в том году была разбита на берегу холодной, но очень красивой реки, километрах в сорока от ближайшего форпоста цивилизации – посёлка нефтяников, который в свою очередь был отрезан от мира ещё пятьюдесятью километрами тайги.

Она жила в палатке с другими студентами и аспирантами обоего пола и днём вместе со всеми собирала образцы породы и минералов, а по вечерам их компания подолгу сидела у костра, проводя время точь-в-точь как романтические герои газетных публикаций, с непременной водкой, сигаретами без фильтра, бородатыми молодыми людьми и песнями про солнышко лесное.


Он приехал на эту базу уже почти в конце своей командировки, тоже уже с бородой, проспиртованный и прокомаренный, охрипший от пения и от споров за жизнь у костров, полный новых впечатлений и ожидаемых разочарований, и даже успаевший закрутить и благополучно закончить пару "отношений" с романтическими героинями своих будущих публикаций.


Её он заметил не сразу – на базе было достаточно девушек и некоторые из них были больше на виду, чем она, да она и не старалась специально выделиться, просто жила своей обычной лагерной жизнью, хотя и отметила, конечно, появление нового лица. Он практически сразу стал завсегдатаем молодёжного костра и, хотя и был периодически приглашаем к «взрослому» столу, предпочитал проводить вечера со студентами, да и поселился он в одной из их палаток. Днём он слонялся по лагерю, заводя разговоры с его обитателями и записывая их в очередной блокнот, или запрыгивал в грузовик и вместе с другими ехал на дальнюю точку, где занимался тем же самым – записывал разговоры и размышлял, как всё это втиснуть в серию статей и не пора ли садиться писать роман из жизни этих замечательных людей. Вечером он сидел с ними у костра, пил их водку, балагурил, пел их песни и учил их своим, травил анекдоты и заигрывал с их девушками.

В ту ночь их компания собралась и пошла на берег реки, где к его удивлению, практически все побежали купаться, хотя вода была далека от тёплой, но как видно градус алкоголя не только задавал живости общению, но и подогревал тела изнутри, не давая им озябнуть в холодном быстром течении. Он тоже разделся до трусов и с диким криком прыгнул в воду, о чём, кстати, тут же пожалел – насмотря на пресловутый градус, холод немедленно дал о себе знать. Сохраняя лицо, он всё же сделал пару кругов вокруг одной из девушек, нарочито спокойным тоном перебросился с ней парой слов и сразу же поспешил на берег, к одежде и незаконченной бутылке с водкой.

Он уже успел одеться и согреться, сидел на берегу и курил, когда она вышла из воды и подошла к нему – мокрая, в купальнике-бикини, с волосами, блестевшими от воды и лунного света. Это была она – дочь шефа по науке, та, с которой он только что говорил в реке. Она подошла к нему и продолжила разговор, который они начали в реке.

Он встал, потому что она продолжала стоять, обсыхая и, как видно, не желая садиться на песок, и они стояли лицом друг к другу, перебрасываясь какими-то обычными фразами, как будто уже сто лет зная друг друга.

Так же, не прерывая разговора, она выжимала свои мокрые волосы полотенцем, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, а он всё любовался ею и недоумевал, как он раньше не обращал на неё никакого внимания. А потом вслучилось и вовсе неожиданное – она повесила полотенце себе на шею, так что его расправленные концы легли ей на грудь и каким-то неуловимым, но очень естественным движением сняла лифчик своего купальника и стала выжимать из него воду, всё так же продолжая разговор. Полотенце и закрывало грудь и, в то же время, настолько делало её видимой во всех подробностях, что у него просто перехватило дух и он абсолютно утратил нить их разговора, начав что-то мямлить и скомкав начатую фразу, так и не закончил её.

Это, наверное, был тот самый момент, так любимый писателями, когда обычные действия, люди и предметы сходятся в какой-то критической точке и изменяют жизнь персонажей на весь оставшийся сюжет. Так случилось и с ним – эта вода, лунный свет, полотенце и грудь под ним запомнились ему навсегда.

И через двадцать лет, став совершенно другим человеком, изменившись практически во всём, он так и не смог забыть той ночи и той неожиданно увиденной красоты. Годы идут, меняются жёны и страны, а он всё так же просыпается по ночам и видит перед глазами то, притягательней и желанней чего он так и не увидел больше в своей жизни.